«Выдохнуть это нельзя...»
Поэт Анатолий Пашнев вспоминается мне как близкий товарищ, хотя встречались мы с ним не часто. Первое знакомство было заочным — по стихам. Нас опубликовали в одном коллективном сборнике «Диалог под звёздами» в 1990 году.
Это был проект Коми книжного издательства, а время еще было советское — тогда такая публикация (книги за свой счет и за счет спонсоров еще не выходили) считалась определенной удачей. Большинство авторов книги я знал как участников республиканского семинара молодых писателей в 1987 году. Но Анатолия Пашнева на семинаре не было. Я, прочитав его стихи, стал узнавать о нём — мне сказали, что он живет в Ухте, но уроженец не наших коми земель, что немного чувствовалось в стихах по его отношению к природе.
Знакомство реальное состоялось в году 1994-1995 на республиканских литературных мероприятиях. Мы тогда — и Анатолий, и я — активно выпускали свои сборники тоненькие книжечки, которые печатались самыми левыми путями, чему несказанно радовались и обмывали это.
В 1996 году нас вместе приняли в Союз писателей России. Произошло это на республиканском семинаре молодых авторов, который вели такие известные столичные поэты как Юрий Кузнецов и Валентин Сорокин. Семинар имел право приёма в СП.
Это еще больше нас душевно сблизило. То есть мы уже были не чужие люди — и радовались встречам, которые редко, но выпадали. Думаю, что немного взаимно влияли друг на друга в творчестве. Одно из стихотворений Анатолия Пашнева дважды заставило мне написать ему ответ. Вот оно:
В непроглядном, жестоком году,
Зло и просто решая вопросы,
Поведут меня в сад, как по льду,
То ли юнкеры, то ли матросы.
Я своей не признаю вины,
Что пришлось мне поэтом родиться.
Нужно будет дойти до стены
И спиною к стене прислониться.
И весь мир на плечах удержать.
И увидеть вдруг под небесами
Дикой птицей летящую мать
И успеть с ней проститься глазами.
В первый раз получилась пародия:
ЮНКЕР И МАТРОС
По крутому берегу Чибью*
Бродит юнкер, мрачен и жесток,
Он поэту говорит: - Убью!
За любое слово поперёк.
Мне твоё отвратно ремесло,
Не мужское дело, а курьёз.
Но тебе, скажу я, повезло –
Что с тобою юнкер, не матрос.
Я еще стараюсь понимать,
Мне ещё приличия важны,
А с матросом ты б такую мать
Напоследок слушал у стены.
Чибью – небольшая река в районе Ухты
Я читал эту пародию Анатолию и в компаниях. Он не обижался. По-настоящему не обижался. Это редкое качество. Особенно у поэтов. Он был очень добрый человек. Но все-таки, я это понимал и понимаю, пародируемое было хорошим стихотворением. Поэтому я написал еще — как бы вдогонку, пытаясь раскрыть ту же тему.
***
А. Пашневу
Если вдруг доживем до расстрела,
То поставят, товарищ, к стене
Нас не за стихотворное дело,
Нет, оно не в смертельной цене.
Мир уже не боится поэта,
И высокое слово певца
Он убьет, словно муху, газетой,
Пожалеет на это свинца.
Для чего сразу высшая мера?
Водка справится. И нищета…
Но страшит его русская вера,
Наше исповеданье Христа.
В ней преграда его грандиозным
Измененьям умов и сердец.
И фанатикам религиозным
Уготован жестокий конец.
Вновь гулять романтической злобе.
Как метели, в родимом краю…
Если только Господь нас сподобит,
Пострадаем за веру свою.
А солдатикам трудолюбивым
Всё равно, кто поэт, кто бандит —
Не узреть им, как ангел счастливый
За спасенной душой прилетит.
С Анатолием справилась ни водка и ни нищета — скорее, богатство. Хотя «богатство» не совсем верно — его «засосала» работа инженера, пусть и хорошо оплачиваемая, но и поглощающая всего человека. Ему некогда стало писать стихи и смотреть на звёзды. Это мое предположение. Реально он просто как бы вышел из литературного процесса, написав много хороших стихов, но так и не издав ни одной хорошей книги. Еще на его 55-летие (2007) мне удалось дать о нем короткую информацию в «Литературной газете», Надежда Мирошниченко подготовила его подборку в журнал «Наш современник», только стихи в ней были мне уже известные — написанные лет 7-8 назад до публикации.
За две недели до его смерти мы говорили с Анатолием по телефону. Голос его был бодр и оптимистичен. Хотя говорили и о печальном — о смерти детского поэта Александра Журавлёва. Ничего не могло, на мой взгляд, предвещать финала. Его жене перед кончиной Анатолия виделся странный сон. В нем Пашнев говорил: «Ты не беспокойся. Я пошёл в гости к Александру Константиновичу Журавлёву». И пошёл. Александр Константинович умер 6 июля 2013 года, а Толик — 5 августа. Царствие Небесное русским поэтам...
Как сказал Анатолий:
И проследить длинный путь,
Словно над бездной скользя.
Как это больно вдохнуть!
Выдохнуть это нельзя…