Виктор Гаврилин (1947 - 2009)
* * *
Ты позвонишь – меня не будет дома.
Какая чушь: нигде не буду я,
лишь по страницам маленького тома
ещё метаться будет жизнь моя.
Я там честней, значительней и выше.
Меня впервые не за что корить.
Но нет меня – я потихоньку вышел
бессонной ночью в вечность покурить.
***
Не о звёзды душа искололась,
и живу, высоты не кляня.
Слышу свой улетающий голос –
тот, который счастливей меня.
О решительность слова и звука!
Я не буду уже тишиной.
Стала песней высокая мука,
а другая осталась со мной.
Это ей, как терпению, длиться
и не зваться никак. Но всегда
над молчаньем является птица,
над печалью восходит звезда.
***
Я плачу, музыка, я плачу.
Звучи, печальная, звучи.
Весь грешный мир переиначу,
когда ты слышишься в ночи.
Войдя божественным началом,
земным откликнулась во мне.
Пока ты, чудная, звучала,
с тобой мы были наравне.
И каждый странно изъяснялся,
но спелись разные миры.
Кто снизошёл, а кто поднялся –
всё позабылось до поры.
Но, уходя, как Божья милость,
пойми, не знающая зла:
не ты одна в груди вместилась.
Я слышать мог – ты петь могла.
Хор ветеранов
Вот строгий век, сведённый в полукруг,
собранье чувств и судеб на излёте -
ещё чуть-чуть... И трудится досуг,
сжимая сердце на отвесной ноте.
От пристаней кутузок и трибун,
о этот хор, повыбит и подровнен,
ещё плывёт по натяженью струн,
весь - перепев, но никому не ровня.
Ему бы песни все перерасти
и, онемев, в слезах предстать пред миром,
а он, зажмурясь,
весело почти
ведёт напев по эпохальным дырам.
И странно знать, что он не упадёт
в провал псалма иль в бездну откровенья.
И мудрость лет не превышает нот,
и не разъять заученного пенья.
И кличут, кличут грешные уста
былую стать безжалостных идиллий,
и снова жизнь на кумачах проста
и так длинна, что ей за всё простили.
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Ещё почти бесплотна нежность,
ещё в глазах усталый дым,
но кровь, как утренняя свежесть,
течёт по жилам голубым.
Мир обретает очертанья
простого доброго жилья.
Приветны каменные зданья,
светла февральская земля.
И нету ничего на свете,
звончее нету ничего,
чем воробьи пустые эти,
их серенькое торжество.
Больная злоба откричала.
И думать весело о том,
что жил не так, смеялся мало,
а плакать?.. Плакал ни о чём.
***
На отмеренной жизнью дороге
будет светел иль тёмен твой след...
Что с того! Всё решает в итоге,
всё меняет прощания свет.
На пороге свиданья другого,
о котором не вырвется весть,
не беснуясь, последнее слово
дай нам силы, судьба, произнесть!
Смысл бессмыслия, понятый разом,
уносить слишком тяжко во тьму...
Да остави нам, Господи, разум!
Нас проводят в века по уму.
По уму... Но всё меньше надежды
на величье разлуки, когда
не одни лишь ветшают одежды,
но и мысль притупляют года.
И сияние, что остаётся,
помрачаясь, плывёт за предел...
Закатилось за тучами солнце -
вышел свет, и закат не горел.