Припомню вновь приветливые лица
Веселых одноклассников моих…
Один в психиатрической больнице
Пытается понять свободный стих.
Чтоб не тревожить строгих санитаров,
Бубнит верлибры небу и стене
И верует, что обладает даром
Скрывать созвучья в уходящем дне.
Второй в тюрьме, глядит через решетки
На Божий мир любви, беды и слез,
Где умирает от паленой водки
Ранимый русский искренний вопрос.
И привыкает к паханам и нарам,
И к снам туберкулезной духоты,
И верует, что обладает даром
Плевать на все с тюремной высоты.
Другой на подоконник встал —
Влюбиться
Хотел в родную спящую страну.
И сделал шаг навстречу вольным птицам
В растерянного неба глубину.
Упал на тротуар, но от удара
Никто не вздрогнул в хмуром городке…
А веровал, что обладает даром
Перекурить печаль на сквозняке.
Четвертый сгинул в кишлаках Афгана:
Восточный муж, имеющий трех жен,
Внимательный читатель сур Корана,
Ему отрезал голову ножом.
Росла чинара, блеяла отара,
Его «калаш» сгодился на калым…
А веровал, что обладает даром
Домой вернуться к матери живым.
А пятый — дьякон, учит мир молиться
И сильно пьет за ближних и родных,
Припомнив вновь приветливые лица
Веселых одноклассников моих.
И выпью я, раз не звучит кифара,
И нет в душе спокойного угла,
И кажется, что все проходит даром —
Напрасны наши думы и дела.
Мы исчезаем… Остается смута.
Ее бы словом дружеским унять.
Но, встретившись случайно, почему-то
Стараемся друг друга не узнать.
