По словам князя Н.Д. Жевахова, Поместный собор 1917-1918 гг. — «одно из самых непостижимых завоеваний революции». Этот Собор, вопреки исторической практике Восточной Православной церкви, был созван без воли императора, неоднократно признававшего его созыв несвоевременным. На протяжении более чем двух месяцев его работы (с 15 августа до 25 октября) во всех российских храмах возносились молитвы «о Благоверном Временном правительстве». При этом никто из соборян не поставил вопрос о том, почему революционная власть поминается с сакральным, по существу, титулом, ранее принадлежавшим наследнику Всероссийского престола. Собор даже не упомянул, что во время его заседаний царская семья находилась под арестом сначала в Сибири, а после на Урале. Он не потребовал ни у Временного, ни у советского правительства её немедленного освобождения или хотя бы разъяснений относительно не вполне ясных и убедительно обоснованных причин ее ареста и содержания под стражей (в первую очередь, цесаревича и великих княжон).
Со стороны церковного руководства не прозвучало и ходатайств перед властями о смягчении условий содержания узников: например, об их переводе под домашний арест (это относится главным образом к тобольскому периоду заточения царской семьи) .
Лишь единственный раз в центральной церковной печати была помещена информация о судьбе царской семьи. Она увидела свет на второй половине последней страницы приложения к вышедшему 1 (14) июня 1918 г. номеру «Церковных ведомостей». Заметка, вышедшая под заголовком «Перевод Романовых в Екатеринбург», представляла собой перепечатку материалов светской газеты «Наше слово». Какими-либо комментариями она не сопровождалась. Вместе с тем такую позицию в отношении монарха и его августейшей семьи можно сравнить с реакцией Поместного собора на первый арест большевиками архиерея РПЦ — викария Владивостокской епархии епископа Камчатского и Петропавловского Нестора (Анисимова). Владыка Нестор был арестован в Москве отрядом красноармейцев в ночь на 16 февраля (1 марта) 1918 г. и заточён в Таганскую тюрьму.
На следующий день Поместный собор (после безуспешных попыток двух своих делегатов добиться от представителей штаба Московского гарнизона мотивировок обыска и ареста преосвященного) принял специальную резолюцию. Она гласила: «Заслушав сообщение о беззаконном аресте в г. Москве члена Собора епископа Камчатского Нестора, священный Собор, в полном единении с верующим народом, выражает глубочайшее негодование по случаю нового насилия над Церковью и требует немедленного освобождения Преосвященного узника». Помимо этого, делегатами Поместного собора было решено оповестить население Москвы ‘в первую очередь — настоятелей церквей и приходские организации) об аресте владыки Нестора и необходимости совершения молений о его «здравии и спасении»2072. И вечером того же дня епископ Нестор был переведён из тюрьмы в Новоспасский монастырь под домашний арест, не пробыв в тюрьме и суток. Менее чем через месяц, 12 (25* марта, владыка был полностью освобожден и продолжил участие в работе Поместного собора.
Весьма похожую инициативу проявил Собор и в отношении арестованного в Перми в ночь на 17 июня 1918 г. и через три дня расстрелянного другого своего члена — архиепископа Пермского Андроника (Никольского). Постановлением патриарха Тихона и Священного синода от 14-17 августа для расследования обстоятельств происшедшего в Пермь была послана делегация из трёх человек во главе с архиепископом Василием (Богоявленским) (с мая 1917 г. находящимся «на покое», но с 24 июля 1918 г. состоящим благочинным ставропигиальных монастырей). И хотя все члены этой делегации по пути из Перми были убиты ворвавшимися в их вагон красноармейцами, тем не менее решительная позиция Поместного собора в отношении судьбы владыки Андроника — весьма показательна. Примеры проявления, с позволения сказать, заступничества перед советской властью архиереев РПЦ по поводу ареста своих сопастырей можно продолжать. Так, в октябре 1918 г. патриарх Тихон обращался к председателю Совнаркома В.И. Ульянову (Ленину) с просьбой провести расследование бандитского налёта на Николо-Угрешский монастырь и оскорбительного обращения с митрополитом Макарием (Парвицким-Невским), проживавшим «на покое» в этой обители. Позже, 24 и 28 мая 1924 г., патриархом Тихоном прошения о прекращении арестов архиереев РПЦ и об освобождении высланных и заключённых епископов были направлены начальнику VI секретного отдела ОГПУ Е.А. Тучкову. Еще один подобного рода прецедент был связан с арестом самого патриарха Тихона.
По постановлению Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) владыка Тихон был арестован в ночь с 11 (24) на 12 (25) ноября 1918 г. Буквально на следующий день Священный синод распорядился внести в богослужебные чины (в великую и сугубые ектении) особые молитвословия об освобождении патриарха. В частности: «О ^еже] сотворити милость с рабом Своим Святейшим Отцем нашим Патриархом Тихоном и силою Своею свободити Его, Господу помолимся». После неоднократных обращений в Совнарком высших органов церковного управления, а также ходатайств прихожан о скорейшем освобождении патриарха вечером 24 декабря (6 января 1919 г.) патриарх был освобождён и на следующий день принял участие в рождественском богослужении. ☑ Таким образом, явное различие в позиции священнослужителей РПЦ относительно арестов императора и архиереев свидетельствует о том, что духовенство блюло лишь свои, с позволения сказать, «корпоративные интересы», но не спасение царской семьи и монархии как института. Императора же, как обладавшего сакральным статусом помазанника Божия, духовенство «своим» не считало, поскольку он являлся его «харизматическим конкурентом». В рассматриваемом контексте ещё более показательна позиция Поместного собора относительно арестованного вместе с другими членами Временного правительства «ходатая по делам Церкви» (выражение протоиерея П.Н. Лахостского) А.В. Карташёва — министра исповеданий (до назначения на эту должность с 24 июля по 5 августа 1917 г. являвшегося синодальным обер-прокурором).
24 ноября 1917 г. Собор принял особое, «для оглашения в печати» заявление с требованием освобождения бывшего министра исповеданий. Оно завершалось следующими словами: «Выражаем твёрдую уверенность, что в деятельности А.В. Карташёва не было ничего, что могло бы явиться предметом общественного суда и запятнать его доброе имя, и имея в виду, что многие товарищи его по кабинету, одинаково ответственные за деятельность правительства, давно уже получили свободу, Всероссийский Церковный Собор настаивает на немедленном освобождении А.В. Карташёва из Петропавловской крепости». И 26 января 1918 г. Карташёв был выпущен советской властью на свободу «в поднадзорное состояние», получив возможность участвовать в работе Поместного собора. Причём во время пребывания за решёткой в известных «Крестах» Карташёв 8 декабря на Соборе «заочно» был избран в члены Высшего церковного совета. ☑ Таким образом, об освобождении арестованного экс-министра Временного правительства Поместный собор считал нужным ходатайствовать перед советской властью, а за содержащегося под стражей помазанника Божиего и его семью — нет.
Образно говоря, для духовенства бывший член низвергнутого большевиками Временного правительства (вдобавок — масон) был «классово близок». (Вспомним, что Поместный собор собрался при прямом или пусть косвенном содействии А. Карташёва как синодального обер-прокурора и члена Временного правительства.) А «бывший» «верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» — «классово чужд»: чужд как «харизматический конкурент» священства, как неоднократно откладывавший созыв Поместного собора; причём «классово чужд» до такой степени, что его судьба членов высшего органа церковной власти фактически не интересовала. Бабкин М.А. Священство и царство. Россия, начало xx века 1918 год. Исследования и материалы -V. 6 Отношение патриарха Тихона- и Поместного собора к судьбе государя Николая II...
Об авторе: Михаи́л Анато́льевич Ба́бкин (род. 1 сентября 1967, город Миасс Челябинской обл.) — российский историк, архивист, археограф, специалист в области истории Русской церкви. Доктор исторических наук, профессор кафедры истории России новейшего времени Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета[1]. Автор свыше 130 научных работ (93 работ по базе РИНЦ, по состоянию на 03.07.2018)[2][3], в том числе монографий «Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX века — конец 1917 года)» (2007) и «Священство и Царство (Россия, начало XX века – 1918 год). Исследования и материалы» (2011). Автор-составитель сборника документов «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. (Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви)» (2006 и 2008).