Левость и христианство (2). Претензии левых.

Чтобы не мучиться я решил начать с самого трудного и болезненного для меня– с претензий левых к церкви. Казалось бы, о чем тут говорить, какие могут быть и претензии, и тем более права на них после всего что было! Но я пойду дальше и поставлю вопрос еще парадоксальнее – а были ли причины в самой церкви для последующих по отношению к ней гонений? Сразу же хочу сказать, что именно любовь к моей Матери – Церкви и толкает меня на этот путь. Так как если принять позицию – «они гады, а мы все в белом», то с одной стороны, это будет ложью и потому ударит по самой церкви, а с другой стороны, умалит подвиг тех тысяч и тысяч новомученников российских, коими просияла Церковь в ходе гонений. Им ведь проходилось проходить подвиг исповедания своей веры, в том числе и по углям соблазнов, которые разгорались и от явных нестроений в РПЦ. Я буду писать с позиции любви к своей Церкви, который у меня неотделим от любви к своему Отечеству. И видимо невозможность отделить эти любови друг от друга и заставляет меня идти в этот бурлящий поток, а не искать бродов и спасительных мостков самообмана и закрывания глаз на очевидное. И еще и еще  раз хочу сказать, что кровью своих мучеников мой церковь защищена от всех возможных претензий, которые ей кто-то вдруг захочет выдвигать в настоящем, прошлом и будущем. И мой текст - это не претензии, а попытка найти истоки того воистину богоборческого неистовства, с которым народ (вернее некая его часть) обрушилась на тело и Матери Церкви и Отечества.

И еще одна маленькие оговорка. Я не ставлю себе задачу подготовить некий научный труд. Не смогу дать точные ссылки и указать хотя бы авторство некоторых цитат и утверждений. Может быть, я вернусь к этой задаче позже, если останется неудовлетворенность  или возникнет необходимость. Но я могу заверить, что все сказанное мной встречалось мне в мемуарах участников и свидетелей тех событий, исторической публицистике и т.д., а не выдумано мной. Просто я не ставил себе задачу делать выписки на эту темы или фиксировать источники.

Были ли в церкви нашей нестроения? Каковы были их характер, причины и масштабы? Ответы на эти вопросы вполне могут составить основу диссертации или полноценного исследовательского труда. Я такую задачу себе не ставлю, мне важно увидеть –были ли проблемы, понять хотя бы поверхностно их причины и характер, и попытаться найти связь с ними того преследования, которому подверглась РПЦ в первой половине двадцатого века.

Отрицать нестроения  - глупо и опасно. О них красноречиво свидетельствуют  труды современников тех событий, которых трудно заподозрить в предвзятости: вспомним хотя бы воспоминания (печальные) св. пр. Иоанна Кронштрадского о посещения «бурсы», мемуары митрополита Вениамина Федченкова и т.д. Вспомним образы созданные Лесковым в «Соборянах». Даже если считать критику церкви из уст либеральной интеллигенции того времени ангажированной и прочее, но если бы она под собой не имела основания, то вряд ли бы получила такое распространение и одобрение со стороны общества. Ну и завершу я свою доказательную базу самого факта нестроений словами Свт Игнатия Брянчанинова, который сравнивал состояния православной церкви в России с прогнившим изнутри дубом:  с виду мощного и живого, а на деле изъеденного и готового рухнуть от малейшего ветерка. Эти провидческие слова были сказаны почти за столетие до революций и гонений.

Переходя к характеру нестроений, следует сразу же сказать, что многие из них вытекали из того разгрома, которому подвергнул церковь Петр I, лишив патриаршества и запустивший процесс превращения ее в один из департаментов государства. Эти «мягкие и удушающие объятия власти» (из письма одного первоиерарха РПЦ на высочайшее имя) , конечно же, многое церкви как институту давали, но много и лишали. А главное они отдавали реальную власть в ней чиновниками и бюрократам. В связи с этим деятельность многих светлейших и святейших умов церкви была направлена вместо борьбы с нестроениями внутри церкви на борьбу с угрозой секуляризации и омирвщления этого института спасения, исходящей со стороны гос. чиновников. Кроме того, Петр I завершил и зафиксировал окончательное разделение России на две: «Русь» (как страна «черни») и «России» как страны «элиты», знати. И если еще 200 лет до него между этими двумя социальными группами была разница только имущественная, то при Петре к различиям добавились и культурная, и этическая, и в том числе отчасти религиозная.

Указанное разделение не могло не затронуть институт священства, который выделился в связи с введением табеля о рангах в собственное и достаточно изолированное сословие. А если он и восполнялся, то за счет именно «России» а не «Руси». Учитывая все возрастающую экономическую зависимость приходского священства от «барей» в силу полного обнищания крестьянства, становится понятным отчего эта зависимость перерастала и в идеологическую. В результате церковь переставала быть и связующим обе эти России стержнем. Для того чтобы в этом убедиться стоит прочитать сочинения Свт Игнатия и Свт Феофана. Предположить что они обращены к «Руси» вряд ли возможно. То есть церковь основную часть своих усилий в лице своих светильников слова тратила на удержание в христианстве «России», а многомиллионная «Русь» оставалась без должного внимания. К этому надо прибавить как борьбу возглавляемого государственным чиновником Синода с инициативой приходских священников, дошедшей вплоть до запрещения всяких проповедей, так и падение уровня подготовки и религиозности в самом священстве. И мнение о том, что в конце 19 века Россия нуждалась во второй евангелизации становится понятным и не таким уж безумным.

Картина ужасная: элита в лице дворянства и интеллигенции все более отходила от церкви захватываемая идеями западничества и атеизма, а народ лишенный должного окормления впадал в обрядность и суеверие. И потому фраза одного крестьянина, сказанная в ответ на упрек в его нехристианском жестоком поведении с отсылкой к Библии – «а нас учили Ее не читати, а целовати» вполне может выступать в качестве диагноза. С точки зрения простого народа церковь утратила и живую сокральность (не место общения с  Богом Живым, а место магии) и социально примиряющую с элитой роль. И после этого, к сожалению, церковь в восприятии народа стала одним элементов враждебной общности с коротким обозначением – «буржуи».  И потому те необъяснимое на первый взгляд жестокость и беспощадность к церкви, которые некоторые стремятся приписать исключительно влиянию богоборцев и иноплеменников в стане революционеров очень даже легко вытекают из вышесказанного – народ сильно «обиделся» на открывшийся «обман»: церковь не была тем, как ее власти, да и она сама себя позиционировали. Увы.

Но не стоит думать, что Русская церковь перестала быть плодоносящей лозой на Теле Христа. И вновь я обращаюсь к сонму новомученников Российских и тем величайшим святым, которых Господь посылал России на рубеже веков: прв Иоанн Кронштадтский, плеяда оптинских старцев, прп Алексей Мечев,  прп Аристоклий, прп Силуан Афонский и т.д. и т.д. Да и как институт церковь готовилась к реформам. Еще в 1916 года началась подготовка Собора, на котором планировалось восстановить институт патриаршества. И, как мы увидели из последующих событий, в церкви было много архипастырей, которые были способны начать и провести работу по устранению накопленных проблем.  Но было уже поздно. Россия в целом отходила и от церкви и что хуже от веры, а на фоне приникающих в страну разного рода новых философий и учений, войн, революций, упадка нравов это не могло не привести взрыву. И он случился.  

Вот теперь можно будет озвучить и сами претензии, которые я смог выпытать из моих левых светских друзей.

1 Реакционность учения и института в целом.

Тут некуда на денешься, и проникший  в Россию атеизм, замешанный на материализме, не мог относится к церкви иначе. Этому же способствовал образ, созданный не без «помощи» самой церкви. Это усугубляла и инертность церкви в вопросах рассмотрения своего отношения к тем социальным и общественным процессам, участником которых она стала. Видя неприязнь пришедших к власти бывших своих чад, она естественно тяготела к тем силам, которые выступали противниками по отношению к совершаемым в стране изменениям. Священники все жизнь относили себя гораздо ближе к слоям страны, противящимся произошедшим изменениям, да и глазах народа она выглядела (увы) союзником именно своих бывших эксплуататоров.

Ну и последнее на эту тему. Церкви вообще присущ здоровый консерватизм. На фоне стремительных обновлений народ, охваченный опьянением от зачастую ложных своих достижений, принимал этот консерватизм за реакционность.

2 Рабская психология смирения. Такая интерпретация одной из граней любви к Богу и ближнему могла вытекать только из полного не понимания сущности христианства. А это непонимание не может быть списано только на нерадение «паствы». И, конечно же, как мне кажется, призывы к смирению по отношению к «Руси» на фоне вседозволенности «России» тоже не способствовали иному восприятию.

3 Поддержка белых. Если это и было в реальности, хотя бы отчасти, то стало одной из трагических ошибок церкви. Дело в том, что среди восставших против большевиков сил практически не было монархистов или близких церкви. Белая армия в основном представляла из себя либеральные силы, совершившие буржуазную революцию в феврале. Эти же силы всевозможно  дискредитировали церковь перед революцией, чтобы лишить этой опоры падающую царскую власть. Поддержка этих господ - демократов не давала церкви ничего ни в стратегическом плане, ни тактическом.

То, что я встречал в исторической литературе, не дает однозначного ответа на вопрос о правомочности этого обвинения. Но если предположить поддержку «белых» я как-то могу, то поддержку «красных» как то не получается. А почему? Ведь «красные» это были те же русские и не все обязательно «сатанисты» и богоборцы? Вероятно, сказывалась идеологическая и историческая близость к «России» и удаленность от «Руси»

4 Не готовность церкви принять новый формат общественного устройства, где бывшие ранее «покорные чада» стали хозяевами жизни. Не было бы ничего страшного, если бы церковь на время замкнулась бы в себе для выработки взвешенного  отношения к новому общественному устройству. Я понимаю, трудно было не поддаться на всякого рода провокации, например в виде экспроприации церковных ценностей. Но с другой стороны, нельзя было, все равно, принимать сторону одного из участников войны. Это означало связать с ним свое будущее. К чести церкви надо сказать, что новоизбранный  свмч Патриарх Тихон пытался придать позиции церкви видимость нейтралитета, хотя бы в лице ее первоиерархов.

5 Главной же причиной гонений, я думаю, была не озвученная: исключение конкуренции на идеологическом фронте. Большевики получив Россию на грани ее фактического исчезновения, как государства, для остановки этих разрушительных процессов должны были сосредоточить все в своих руках и не допускать появления никакого сопротивления с чьей бы то ни было стороны в каком бы то ни  было вопросе. «Кто не с нами тот против нас» - это было единственное условие сохранения своей власти на фоне гражданской войны, интервенции, немецкой оккупации, разрухи, голода, потери управляемости и прочх «прелестей» из наследия Временного правительства. Большевики не увидели в церкви союзника в своем титаническом труде по удержанию страны на краю гибели.  И это главная трагедия как для церкви, так и для большевиков

Вот и все, больше я ничего узнать не смог. Конечно же, степень обоснованности этих претензий можно оспаривать. Надо обязательно разбираться в этом ворохе информации и дезинформации по рассматриваемым трагическим событиям.  С учетом сказанного о нестроениях в церкви накануне революции даже намек на правдивость (пусть даже не обоснованный, а лишь в восприятии народных масс) выдвинутых обвинений был для церкви приговором.  Произошло то, что произошло.